"Девчонки с сердцем из стали, мальчишки с душой как гранит"
(роман)

И тогда Лида встала, держа лилию в раскрытых ладонях - казалось, что она собирается преподнести дар какому-то незримому духу воздуха. Её печальные очи были устремлены на Колю. Но, казалось, смотрит она не на него, а в какую-то бездну; казалось, вот-вот хлынут слёзы из её печальных, одухотворённых очей.

Она проговорила:

- Во многих стихах Гейне есть это чувство разлуки. Два любящих сердца стремятся друг к другу, но окружающий мир, да и сама судьба пытаются их разлучить...

И она зачитала:

"Они расстались - и только
Встречались в виденье ночном;
Давно они умерли оба -
И сами не знали о том".

Тогда глубоким, страстным голосом заговорила Антонина Елисеенко:

- И сейчас в Германии коричневые гады запретили Гейне, запретили многих иных авторов, свободолюбивые произведения которых входят в сокровищницу мировой литературы. И как они только могли? У них вообще - душа есть?

Тогда быстро, скороговоркой прощебетала Нина Кезикова - совсем ещё молоденькая, озорная, но очень добрая и светлая девушка:

- А то - есть?! Какая у них душа то?! Цыплячья!.. Видела я фотографии этих фашистов в газетах. Бр-р-р - ну и физиономии: наглые, тупые, и в то же время как бы кричащие - вот мы какие - господа мира!

- Ну этим "господам" наши товарищи ещё дадут жару! - решительно заявил Володя Жданов, и согнул руку в локте - продемонстрировал свои хорошо развитые мускулы.

Антонина Елисеенко сказала:

- Война ужасна - у неё оскал смерти, она стонет и проклинает, на её теле миллионы уродливых ран, из которых хлыщет кровь человеческая...

- Ведь ты была в госпитале..., - скорее утвердила, чем спросила Тоня Дьяченко.

- Да, я была в госпитале, - кивнула, неотрывно глядя на речушку, Елисеенко. - Это уже после окончания университета нас туда направили, в качестве медсестер. Вот там я и насмотрелась на войны, а точнее - на последствия войны. Там наши бойцы- красноармейцы, которые с белофиннами сражались, лежали. И столько боли, столько страданий им, бедненьким, пришлось пережить! Не приведи Бог никому такого горя! А если будет большая война, то страшно представить, сколько боли будет, сколько слёз прольётся. Мне кажется, что тогда сама земля не выдержит и застонет. Если бы я могла хотя бы ценой собственной жизни остановить войну...

Воцарилось молчание.