"Художник Ночи" (повесть)

А голоса всё напевали:

«...В слезах этих – печаль наша вековечная... Наша жажда быть свободными – всё в этих слезах...»

«А теперь они переходят ко мне...» - в мыслях своих произнёс Саша.

«Да – теперь они переходят к тебе, и в нужное время помогут тебе...»

А потом было возвращение.

Стремительно нёсся сквозь бурлящую, бурную ночь Саша, и вскоре уже оказался в маленькой комнатке, где повалился на кровать и заснул сладким, безмятежным сном, в котором не было места для художника ночи.

И вот наступил следующий день.

Хотя, впрочем, особо и не заметно было, что день всё-таки наступил. Небо оставалось сумрачным. Из туч часто вырывались слепящие ветви молнии. Грохотало беспрерывно.

Саша проснулся. Происшествия прошедшей ночи – эта чудесная поездка к морю и встреча с душами детей представлялась ему теперь лишь частью сна. Уж слишком необычным всё это было. Посмотрел он на свои ладони, однако же никаких следов от слёз сияющих там не увидел.

Тогда подошёл он к закрытому окну, положил руку на занавеску, и начал тихо шептать:

- Сейчас досчитаю до пяти, а потом выгляну... Раз... два... три... четыре...

Но, как только он произнёс "четыре", снаружи раздался негромкий, но такой пугающий скрежет. Будто бы кто-то провёл костлявой дланью по стеклу... или не дланью, а носом.

Саше сразу вспомнился носатый карлик - слуга художника ночи, и тогда мальчик похолодел, задрожал, отскочил от окна. Он шептал:

- Нет-нет, конечно я не прав. Ведь он не мог обнаглеть настолько, чтобы прийти прямо сюда, к дому бабушки Анастасии. Сейчас вот отодвину занавеску, да и выгляну.

Но, на самом-то деле Саше было так страшно, что он даже дрожал. Дело в том, что мальчик понимал: и карлик, и художник ночи запросто могли подойти прямо к дому бабушки Анастасии.

А потом скрежет по стеклу повторился. Причём на этот раз значительно сильнее, нежели в первый раз. На стекло давили с такой силой, что оно вот-вот должно было вылететь. И вдруг, совсем рядом от дома, ударила молния. Стены содрогнулись, ну а грохот был таким сильным, что у Саши заложило в ушах. Мальчик даже и не понял, что он сам кричит. Зато холодную испарину, которая выступила по всему его телу, он очень даже хорошо почувствовал.

Не помня себя, он выскочил в коридор, и ворвался в Машину комнату. Его сестра сидела на кровати. Она выпучила на Сашу глаза, и дрожала. Даже слышно было, как стучат её зубы.

Маша всю ночь так и просидела на месте. Она даже и раздеться не могла: ведь одежда стала частью его нарисованного тела. Единственным плюсом её нового положения было то, что она и кушать совсем не хотела. Ведь тем краскам, которые теперь составляли её тело, не нужны были ни блины, ни котлеты, ни, тем более, супы или какие-либо иные жидкости.