ГЛАВА 4
«ПЛАВАНИЕ ПО ОЛОГЕ»

От этой ветви, и до подножья дуба (а их разделяла добрая верста), их вновь несли белки, и это действие было ещё более завораживающее, нежели подъём. Пожалуй многие например из Яблоневских жителей, окажись они на месте ребят, кричали бы, глаза закрывали, да и в обморок бы, пожалуй, падали. Друзья не кричали – лица их были сосредоточены, глаза пылали. Белки прыгали, переносились метров на десять, тут же делали новый прыжок – спицы в колёсах колесницы с невероятной скоростью сцеплялись, и тут же разъединялись с корою – это была почти скорость свободного падения, и, хотя казалось очень опасным - по словам Владислава, ни разу за все века использования этого транспорта, не было ни одного несчастного случая...

Потом поверхность стала плавно выпрямляться, переходить в корень, постепенно замедляли свой бег и белки, и вот уже совсем остановились неподалёку от набережной

И уже виден был маленький кораблик – их «Ласточка».

Оказывается, по приказу Владислава, на борт им нагрузили всяких яств.

Воевода, стараясь скрыть истинные свои чувства, приговаривал на их благодарности:

- Это ли угощение?.. Остатки от былой роскоши – не более того. Ведь теперь не то что купцов не увидишь, теперь и наши рыбаки в море бы выходить не стали, если бы не наши наблюдательные посты. Пиратов боятся, и... правильно делают... Ведь их чёрные гнездовья где-то у южных берегов Тёплого моря, а налетают они столь стремительно, что наш флот никакого отпора дать им не может. В каждый из кораблей грифон запряжен. Говорят, что они могут в один час преодолевать до сотни морских вёрст... Так-то... Советую вам держаться восточных берегов, ну да Окомир знает...

Всё же в последнее мгновенье, когда они уже ступили на палубу, воевода не выдержал – по щеке покатилась одинокая, тяжёлая мужская слеза. Он не отворачивался – прошёл на южную часть пристани, и долго там стоял, смотрел вслед уже растворившемуся на водной просторе кораблику...

* * *

Слышался всё нарастающий рокот морских валов, чувствовалось свежее, ласковое, обволакивающее дыхание моря, когда Окомир, взглянув на восточный берег Ологи, ближе к которому они теперь плыли, неожиданно сказал:

- Что ж, здесь сделаем небольшую остановку. У нас неожиданно появился новый попутчик.

Конечно, ребята были немало изумлены, и расспрашивали Окомира – тот, однако, ничего не отвечал, но только загадочно улыбался; они и сами вглядывались в прибрежную, колышущуюся метровыми травами, полосу, но ни одной человеческой фигуры там не видели. Только конский табун стоял неподалёку от вод.

И вот они уже причалили, вот перекинули на землю мостик, и, вдруг – взлетел по этому мостику, сияющий, словно из облаков сотканный конь – в каждом движении его была такая скорость, такая лёгкость, что, казалось – он – это свет, и никакая сила не может его остановить.

Он тут же подбежал к Окомиру, и склонил голову, затем подлетел к ребятам, и, взглянув в глаза каждому, приветливо кивнул. Ребята были поражены – это были не звериные, но и не человеческие глаза; в них была мудрость, и была там печаль – глубокая, вековая печаль, от которой слёзы на глаза наворачивались.

- Ну вот он, наш новый попутчик. – проговорил Окомир. – Ему много имён, а настоящего – никто не ведает. Он самый быстрый, из всех коней земных – он в небесах был рождён... И он идёт с нами, в Кощеево царство. Я знал это и прежде. А почему он оставляет это раздолье, я расскажу вам в своё время.

- Как же звать его? – спросил Изяслав.

- А как вам угодно.

И тогда Ваня сказал:

- Ветер

Конь тряхнул своей белейшей, сияющей гривой, издал громкий и сильный, подобный нахлынувшему ветру крик – он прощался со стоявшим на берегу табуном...